Представляем вашему вниманию небольшую выдержку о значении рисования для развития детей из книги Сухомлинского В.А. «Сердце отдаю детям», Киев: Радянська школа, 1974 г.

Каждый ребенок — художник

Уже через неделю после начала занятий в "Школе радости" я сказал малышам: "Принесите завтра альбомы и карандаши, будем рисовать".

На следующий день мы расположились на лужайке школьной усадьбы. Я предложил детям: "Посмотрите вокруг себя. Что вы видите красивое, что вам больше всего нравится, то и рисуйте".

Перед нами был школьный сад и опытный участок, освещенные осенним солнцем. Дети защебетали: одному нравились красные и желтые тыквы, другому - склонившиеся к земле головки подсолнечника, третьему - голубятня, четвертому - виноградные гроздья. Шура любовался легкими пушистыми облаками, плывущими по небу. Сереже нравились гуси на зеркальной поверхности пруда. Даньку захотелось нарисовать рыбок - он с воодушевлением рассказывал о том, как однажды с дядей ходил на рыбалку: ничего не поймали, но зато увидели, как "играют" рыбки.

- А я хочу рисовать солнышко, - сказала Тина.

Наступила тишина. Дети рисовали с увлечением. Я много читал о методике уроков рисования, а теперь передо мной были живые дети. Я увидел, что детский рисунок, процесс рисования - это частица духовной жизни ребенка. Дети не просто переносят на бумагу что-то из окружающего мира, а живут в этом мире, входят в него, как творцы красоты, наслаждаются этой красотой.

Вот Ваня, весь поглощенный своей работой, рисует улей, рядом - дерево, на котором огромные цветы, над цветком - пчела, почти такая же большая, как и улей. У мальчика раскраснелись щечки, в глазах огонек вдохновения, который приносит большую радость учителю. Творчество детей - это глубоко своеобразная сфера их духовной жизни, самовыражение и самоутверждение, в котором ярко раскрывается индивидуальная самобытность каждого ребенка. Эту самобытность невозможно охватить какими-то правилами единственными и обязательными для всех.

Коля не сказал, что ему понравилось, и меня очень волнует, что же он нарисует. В альбоме мальчика я увидел ветвистое дерево с большими круглыми плодами, - значит, это яблоня, дерево окружено роем маленьких звездочек в ореоле лучей, высоко над деревом - серп луны. Как хочется мне прочитать в этом интересном рисунке сокровенные мысли и чувства ребенка - ведь я вижу у него в глазах такой же огонек вдохновения, как в те минуты, когда мы наблюдали мир.

- Что же это за звездочки над яблоней? - спрашиваю у Коли. - Это не звездочки, - говорит мальчик. - Это серебряные искорки, которые падают на сад с луны. Ведь у луны тоже есть Кузнецы - великаны, правда?

- Конечно, есть, - отвечаю я, изумленный мыслями, которые волновали ребенка в тихие вечерние часы.

Значит, он смотрел на ночное небо, любовался лунным сиянием, заметил этот трепещущий ореол бледного сияния над яблонями.

- Но какие же нити куют эти Кузнецы - великаны ночью? - в раздумье говорит мальчик, и мне показалось, что он не столько обращается к учителю, сколько к своим воспоминаниям о ночном небе, о бледном сиянии луны, о хороводе звезд.

Я боялся потревожить творческое вдохновение мальчика. Сердце забилось от радостного открытия: творчество открывает в детской душе те сокровенные уголки, в которых дремлют источники добрых чувств. Помогая ребенку чувствовать красоту окружающего мира, учитель незаметно прикасается к этим уголкам.

По примеру Ларисы я стал рисовать Кузнецов - великанов. Мне казалось, что я рисую неплохо. Кузнецы получились похожими на настоящих молотобойцев, наковальня - такая же, как в колхозной кузнице. Забыв, что я взрослый человек, переживал радостное чувство: мои Кузнецы, конечно, будут лучше, чем у Ларисы.

Но на моем рисунке детские взгляды не задерживались, зато вокруг Ларисы образовалась целая толкучка. "Что же она нарисовала?" - думал я.

Посмотрел через головы ребят: как будто бы ничего особенного нет в детском рисунке, но почему все восхищаются, а на мой не обращают внимания?

Чем больше я всматривался в рисунок девочки, тем яснее становилось, что у малышей свое видение мира, свой язык художественных изобразительных средств, под этот язык не подделаешься, сколько бы ни пытался. У меня Кузнецы - великаны в обычных шапках, в фартуках, с длинными бородами, в сапогах. А у нее - вокруг пышных волос на головах могучих Кузнецов пылает ореол из искр. И бороды - не просто бороды, а огненные вихри. Громадные молоты почти в два раза больше голов...

Для ребенка это не отступление от правды, а яркая правда - правда фантастической силы, ловкости, сказочной общности могучего человека и огненной стихии.

Нельзя подгонять этот чудесный язык детской фантазии под наш язык, язык взрослых. Пусть дети говорят друг с другом на своем языке. Учителям начальных классов я советовал: учите детей законам пропорции, перспективы, соразмерности - все это хорошо, но в то же время дайте простор и для детской фантазии, не ломайте детский язык сказочного видения мира...

Каждому ребенку хотелось рассказать о том, что он нарисовал. И в этих рассказах, как самоцветы, сверкали яркие образы, сравнения. Рисование развивало речь детей. В поле, в лес мы теперь почти всегда шли с альбомами и карандашами. Старшие школьники сделали для малышей маленькие альбомы, которые можно было положить в карман.

Весной, через несколько месяцев после того как начала жить наша школа, я сделал большой альбом, в котором каждый ребенок рисовал по желанию любимый уголок окружающего мира. Я записывал в этот альбом коротенькие рассказы. Это целая страница жизни и духовного развития нашего коллектива.

Как нарисуем, так и будет!

Всегда ваши, Рисовашки.